5716b052

Над Канадой небо синее

Василий Васильевич Смыслов и его жена Надежда Андреевна счастливо прожили вместе 62 года и умерли в глубокой старости, если не в один день, то в тот же самый год с разницей в два месяца.

На их могильном памятнике на Новодевичьем кладбище Москвы под словами «ВСЕГДА ВМЕСТЕ» выгравирована фамилия и сына Надежды Андреевны от первого брака, ушедшего совсем молодым. Кем был Владимир Селиманов? Почему жизнь его оборвалась в двадцать один год? Знаете ли вы, что он представлял Советский Союз на чемпионате мира среди юношей в 1957 году?

* * *

Два года назад в Нью-Йорке я разговаривал с американским гроссмейстером Биллом Ломбарди, хорошего помнящим Влада, как он называл Селиманова. Но сначала об известном, тем более что даже оно известно только немногим.

Василий Васильевич и Надежда Андреевна познакомились в 1947 году, на следующий год они поженились. У Нади (она была старше мужа на три года) был сын от первого брака. Об отце ребенка известно очень мало. Редкие источники глухо сообщают, что он погиб в сталинских чистках в начале сороковых годов. Василий Васильевич усыновил девятилетнего мальчика и, уделяя воспитанию Володи много внимания, относился к нему как к родному. Неудивительно, что тот увлекся шахматами, выполнил норму кандидата в мастера, стал одним из сильнейших юниоров столицы.

Если сегодня на чемпионаты мира и Европы отправляются огромные делегации, в состав которых входят множество детей всех возрастных категорий, тренеры, сопровождающие, нередко и родители, тогда это было по-другому. Каждую страну представлял один-единственный юниор (девичьи первенства не проводились вовсе), а турниры игрались раз в два года. Право выступать от Советского Союза считалось огромной честью, и любое место кроме первого считалось если не провалом, то уж всяко — неуспехом. Посланца страны Советов ждали дома только с золотом, которое и завоевал восемнадцатилетний Боря Спасский на предыдущем юниорском мировом первенстве (Антверпен 1955).

Почему на первенство мира два года спустя поехал именно Селиманов? Можно, конечно, сослаться на удачный тренировочный турнир с участием ленинградцев – Толуша, Копылова, Бывшева и других, но не меньше прав на поездку имели и другие юниоры, добившиеся бóльших, чем Селиманов, успехов. Вполне вероятно другое объяснение: Володя был москвичом, что тогда было немаловажно, причем не просто москвичом, но и членом семьи нового чемпиона мира: Василий Васильевич Смыслов выиграл матч у Ботвинника весной того же 1957 года.

Как бы то ни было, 2 августа Владимир Селиманов вместе с тренером и руководителем маленькой делегации Игорем Захаровичем Бондаревским вылетел в Канаду. Бондаревский в отчете о поездке, опубликованном в последнем номере журнала «Шахматы в СССР» за 1957 год, пишет о перипетиях трудного путешествия. Не вдаваясь в подробности, отметим только, что в Копенгагене им пришлось провести 16 (!) часов, ожидая самолета в Гандер, но это было только началом дорожных приключений. В конце концов, побывав в Нью-Йорке и в Монреале и опоздав на день, Селиманов с Бондаревским прибыли в Торонто.

Пропущенную партию из первого тура Селиманов играл с Ломбарди в первый выходной на турнире день. Она закончилась победой американца, который вообще выиграл все партии: одиннадцать из одиннадцати! Вторым был немецкий мастер Матиас Герузель: девять из одиннадцати; третьим, отстав на пол-очка, голландец Лекс Йонгсма и только за ним встал – Владимир Селиманов. Восемь очков из одиннадцати – неплохой результат, но… только четвертое место.

Кроме нескольких примеров творчества участников, любопытна концовка статьи Бондаревского, которую приведу, хоть она и не относится к нашей теме. Замечу только, что в турнире играли юниоры, не достигшие двадцатилетнего возраста, большинству было восемнадцать-девятнадцать. «Шесть победителей турнира получили дипломы и… денежные призы, — пишет Бондаревский. — Мне кажется, что награждение в столь юном возрасте денежными призами нельзя считать правильным. Куда лучше было бы преподнести победителям подарки, которые всю жизнь напоминали бы им о юношеском первенстве».

О дальнейшей судьбе Владимира Селиманова известно немного. Он фактически не принимал больше участия в шахматных соревнованиях, а три года спустя покончил с собой. Говорили, что попытки свести счеты с жизнью предпринимались юношей и до роковой, удавшейся (15.11.1960), но были предотвращены. Считалось, что причиной самоубийства (Селиманов выбросился из окна) были серьезные проблемы молодого человека с психикой. Кое-кто говорил о шизофрении, другие о суицидомании. Замечу, что в психиатрии грани между «нормальностью» и «болезнью» довольно размыты и меняются постоянно, а в советское время диагноз «шизофрения» выносился вообще довольно легко — правда, большей частью речь шла о тех, кто по-другому думал о путях, по которому должна идти страна с авторитарным режимом.

Можно только представить, каким несчастьем явилось это для Смысловых, тем более что своих детей у них не было. Хотя Борис Гулько вспоминает, что много лет спустя Василий Васильевич вздыхал порой: «Надо будет завтра на кладбище к Володе поехать…», в многочисленных разговорах со мной Смыслов никогда не касался этой трагедии, и я не видел ни у них дома в Москве, ни на даче в Раздорах фотографий Володи Селиманова.

После долгих поисков мне удалось (с помощью известного амстердамского коллекционера и историка Юргена Стихтера) разыскать маленькую, неважно изданную брошюрку о турнире в Торонто с групповой фотографией участников того чемпионата мира.


Владимир Селиманов (стоит крайний слева). В центре — Билл Ломбарди, рядом с ним справа – серебряный призер Матиас Герузель. Стоит второй справа – Игорь Бондаревский, крайний справа – секундант филиппинского юниора Флоренсио Кампоманес – впоследствии президент ФИДЕ (1982-1995). Его подопечный Родольфо Кардосо (сидит – четвертый слева) оставил имя в шахматах, выиграв в последнем туре межзонального турнира в Портороже (1958) у Бронштейна и преградив тем самым ему дорогу в турнир кандидатов.


Селиманов, каким увидел его художник на том турнире

Вернемся, однако, к чемпионату мира в Торонто, ставшим, без сомнения, важнейшей вехой в шахматном, а как мы увидим – и в коротком жизненном пути Владимира Селиманова.

Нью-Йорк 2013. Рассказывает американский гроссмейстер Билл Ломбарди: «Влад Селиманов опоздал на турнир и по прибытии в Канаду выглядел совершенно изможденным. Мы должны были играть в первом туре, но партия была отложена до выходного. Я выиграл первые три партии, но совершенно не устал, вообще я находился тогда в прекрасной физической форме, во что сейчас, наверное, тебе трудно поверить…»


Билл Ломбарди (1960)

«Этого нельзя было сказать о Владе, который очевидно ощущал последствия тяжелого перелета и джетлега. Скажу без ложной скромности: я был к тому времени уже опытным мастером и много работал над шахматами. В закрытой испанской я применил продолжение, которое разработал сам и уже опробовал к тому времени пару раз на практике. Партия получилась острой, но в решающий момент Селиманов не заметил тактики.

[Event «Wch U20»] [Site «Toronto»] [Date «1957.»] [Round «1»] [White «Selimanov»] [Black «Lombardy, William James»] [Result «0-1»] [ECO «C96»] [Annotator «Doe,John»] [PlyCount «80»] [EventDate «1957»] [EventType «tourn»] [EventRounds «11»] [EventCountry «CAN»] [Source «ChessBase»] [SourceDate «1999.07.01»] 1. e4 e5 2. Nf3 Nc6 3. Bb5 a6 4. Ba4 Nf6 5. O-O Be7 6. Re1 b5 7. Bb3 O-O 8. c3 d6 9. h3 Na5 10. Bc2 c6 {В этом заключалась новая идея Ломбарди.} 11. d4 Qc7 12. Nbd2 Re8 13. b3 Bf8 14. Bb2 g6 15. b4 Nc4 16. Nxc4 bxc4 17. Qe2 exd4 18. Qxc4 dxc3 19. Qxc3 Bg7 20. Qd2 Be6 21. Nd4 Bc4 22. f4 c5 23. bxc5 dxc5 24. Nb3 Rad8 25. Qf2 Ng4 $1 {Комментируя партию, Бондаревский пишет, что Селиманов пропустил этот ход, и что слабое комбинационное зрение вообще является его слабым местом.} 26. hxg4 Bxb2 27. Rab1 Bc3 28. Re3 Bxb3 29. Rxc3 Bxc2 30. Rxc2 Rxe4 31. g3 Red4 32. Kh2 c4 33. Rbc1 Qa5 34. Kh3 h5 35. gxh5 Qxh5+ 36. Kg2 c3 37. Rh1 Qd5+ 38. Qf3 Rd2+ 39. Rxd2 Qxd2+ 40. Kh3 Kg7 0-1

«Несмотря на проигрыш, Влад, поздравив меня, вел себя в высшей степени корректно, и мы как-то быстро сошлись. Его английский был крайне слаб, но барьеров для общения у нас не было: приехавший в Торонто мой хороший друг по Манхеттенскому клубу Игорь Холодный прекрасно говорил по-русски. Мы нередко гуляли втроем и разговаривали обо всем на свете. В один из первых дней своего пребывания в Торонто Влад познакомился с девушкой и влюбился без памяти. Ему было тогда восемнадцать лет…»

Голландский мастер Йонгсма тоже вспоминает какую-то девушку, несколько раз приходившую на турнир и наблюдавшую за партиями Селиманова, но никакого личного контакта с «симпатичным, застенчивым русским» Лекс, вследствие языкового барьера, не имел.

И снова Ломбарди: «Селиманов решил немедленно после возвращения в СССР просить разрешения властей вернуться в Торонто, чтобы жениться на ней. Мы с Игорем говорили, что это неправильно и что Влад, если уж принял такое решение, должен просто-напросто остаться в Канаде. Селиманов не послушался нашего совета, возвратился в Советский Союз, и больше я его никогда не видел. Три года спустя в Ленинграде на студенческом первенстве мира мне сказали, что идея снова увидеть  девушку стала для Влада идеей фикс, особенно после того, когда стало ясно, что о поездке в Канаду ему следует забыть. Но ничто другое, даже шахматы, его теперь не интересовало. Предполагаю, что Влад ничего не сказал о своих проблемах ни матери, ни отчиму. В конце концов Смыслов был тогда чемпионом мира и мог употребить все свое влияние, чтобы помочь ему с выездной визой. Спустя некоторое время мне сообщили, что Влад кончил жизнь самоубийством… Когда умер Смыслов, в колонке, посвященной седьмому чемпиону, Эндрю Солтис написал, что его пасынок Селиманов был наказан после неудачного выступления в Торонто и потому покончил с собой. Нет, я не думаю, что то выступление имеет какое-либо отношения к трагическому концу Влада».

С последним предположением Ломбарди можно согласиться: после чемпионата в Торонто прошло как-никак три года и крайне маловероятно, что Селиманову продолжали бы напоминать о том выступлении. А вот с тем, что юноша ничего не сказал матери и отчиму о своих намерениях, согласиться трудно. Уверен: здесь Ломбарди заблуждается. Равно как и в том, что чемпион мира, вняв мольбам Володи, помог бы ему очутиться в Канаде. Даже учитывая, что в ноябре того же 1957 года Смыслов «за выдающиеся успехи в области шахмат» был награжден высшим отличием советского государства — орденом Ленина, имели место в этом государстве такие барьеры, которые не могли быть взяты никем. Более того, уверен в обратном: узнав о планах сына, родители посоветовали ему поскорее выбить дурь из головы. Наверное, так поступили бы в аналогичном случае многие родители, но тем более тогда и тем более – в Советском Союзе.

Все это, разумеется, только предположения, и действительную причину драматического решения молодого человека спустя более полувека установить трудно, если вообще возможно. Что такое любовь в восемнадцать лет вы, наверное, еще помните. Самоубийство в молодые годы встречается значительно чаще чем в старости – юность вообще беззаботнее относится к феномену жизни, чем дрожащие за каждый день своего существования боязливые старики.

Бесстрастная статистика утверждает, что 85 процентов лишивших себя жизни являлись практически здоровыми людьми, а анализ суицидальных действий показал, что они — результат длительной психической травмы. Самоубийство — не что иное, как попытка разрешить жизненные трудности путем ухода из жизни самой, что – повторюсь — особенно характерно для юношеского возраста.

Повлияло ли на решение Селиманова его психическое состояние? Или он впал в такое состояние вследствие осознания невозможности осуществления казавшегося ему единственным: воссоединением с объектом своей любви? Комбинация этих двух факторов? Это как в шахматах – порой очень трудно провести грань: не идет игра, потому что плохо себя чувствуешь, или недомогаешь потому, что ничего не получается на доске.

* * *

Почти двадцать лет спустя в том же Торонто проводился первый этап международных соревнований по прыжкам в воду, так называемых Канамекс (Канада-США-Мексика). Cоревнования с блеском выиграл молодой представитель Советского Союза Сергей Немцанов. Ему было тогда семнадцать лет.

В Торонто Сергей познакомился с Кэрол, американкой, тоже прыгуньей в воду. Между молодыми людьми возникла симпатия, а через полгода они увиделись снова на Олимпийских играх в Монреале (1976). Главный фаворит на золото Немцанов выступил неудачно, заняв девятое место. Сразу же после Олимпиады должна была состояться матчевая встреча СССР – США, были куплены билеты, получены визы. Утром к Немцанову постучал товарищ по команде: «Серега, тебя отстегнули. Из-за той бабы не берут».

Отношения между молодыми людьми не остались, разумеется, не замеченными для «сопровождавших» сборную Советского Союза, и на собрании команды один из руководителей заявил с пафосом: «Немцанов не оправдал доверия и в Америку не поедет».

Тем же вечером радио разнесло весть: «Сергей Немцанов выбрал свободу!» Четырехкратный олимпийский чемпион американец Грег Луганис уверял потом, что лично помогал Сергею уйти из Олимпийской деревни незамеченным.

Канадские власти предоставляли Немцанову вид на жительство и право учиться в любом университете, но все было не так просто: юноше не было еще восемнадцати, и дело обернулось крупным международным сканадалом.

Один из будущих отцов Перестройки Александр Яковлев был тогда послом СССР в Канаде. Он вспоминает: «На поиски несовершеннолетнего «диссидента» из Москвы прилетели высокопоставленные генералы. Встречаю их в аэропорту, здороваюсь, столько лет знакомы, а они представляются и называют совсем другие фамилии. Прибыли инкогнито из Москвы… В тогдашнем споре — в чем преимущество одного политического строя по сравнению с другим, разменными картами нередко становились люди. Немцанов был одним из них…»

Дело решалось на самом высоком уровне, в случае невыдачи Сергея советские представители грозили канадцам срывом предстоящих хоккейных суперсерий. Бабушка спортсмена, жившая в Алма-Ате, потом рассказывала: «Ввалились ночью несколько человек, наговорили всякого, толком ничего не объяснили, сунули микрофон: «плачь, давай». Вот я и разрыдалась…» Кассету срочно переправили через океан. 

Услыхав голос бабушки: «Сынок, на кого ты меня покинул? У меня была вся надежда на тебя. Я ж никому не нужна. Умирать буду, никто стакан воды не поднесет», — Сергей разрыдался сам и… через несколько дней оказался в самолете «Аэрофлота».

Функционеры сдержали слово, данное канадским властям – не применять к юноше каких-либо репрессий (что в такого рода случаях было в порядке вещей – примеров несть числа). Ему дали закончить институт, а что касается спортивной карьеры… «Нам запрещали хлопать, когда он выступал, — вспоминает Елена Матюшенко. — Сергей делал прыжок на 10 баллов, а ему ставили 7 или 8. Он вылезал на бортик и смотрел на судей с таким презрением…»

Немцанов ушел из спорта. Служил солдатом в Семипалатинске. Женился, развелся. Стал пить. Лечился. Снова женился. Вторая жена только спустя несколько лет после свадьбы случайно узнала, кем был ее муж в первой жизни. Когда стало возможным, уехал в Америку. Сейчас Сергей Немцанов живет в Атланте, работает монтером, чинит машины…

* * *

По позвонку давно вымершего животного опытный зоолог может воссоздать не только скелет, но и внешний вид огромного динозавра. Две в чем-то перекликающиеся между собой истории — маленькие сколки той эпохи и того до сих пор грузно ворочающегося государства, старающегося всех подмять под себя.

Молодым, читающим эти строки, наверное, невдомек: о чем это автор? Почему нельзя просто зайти в кассу, купить билет и оказаться в Торонто, Мадриде, Берлине или Иерусалиме? Почему Виктор Корчной (Голландия, 1976), Лев Альбурт (Германия, 1979), Игорь Иванов (Канада, 1980), Татьяна Лемачко (Швейцария, 1982), Гата Камский (США, 1989) (трое из них принимали активное участие в борьбе за мировое первенство) вынуждены были прибегнуть к крайней мере, запрашивая политическое убежище и автоматически становясь изгоями и предателями в собственной стране? Пусть молодым расскажут заставшие еще то время: им ведь все понятно без объяснений. Я не стану делать этого: ведь сайт у нас шахматный, а не общественно-политический, хотя, читая некоторые комментарии, порой и усомнишься в этом.

Что произошло бы с Владимиром Селимановым, если бы он воспользовался советом Билла Ломбарди? Выдержало ли бы его чувство испытание временем, или растаяло, как нередко случается с юношеской любовью? Поступил ли бы он в колледж, поняв, что профессиональная шахматная деятельность в те времена обрекает на жалкое существование? Или все же остался бы в мире игры, что сделал Игорь Иванов четверть века спустя?

Загрустил бы по дому, осознав, что Канада «хоть похожа на Россию, только все же не Россия», и вернулся бы в Советский Союз? Ведь хотя Селиманов был уже совершеннолетним, нет никакого сомнения, что власти приложили бы максимум усилий для этого.

На эти вопросы нет ответа. А так – осталось имя на могильном камне Новодевичьего кладбища и маленькая зарубка в истории нашей игры и того удивительного времени.

Вы можете оставить комментарий, или ссылку на Ваш сайт.

Оставить комментарий